Челябинскому отделению РИА «Новый День» исполняется 17 лет. Так совпало, что впервые мы «вышли в эфир» в день рождения одного из основоположников театра абсурда, писателя и драматурга Сэмюэлля Беккета. И в этом году, исходя из собственных ощущений, мы попросили давнего автора «Нового Дня» – культуролога Марину Краенко сделать нам подарок: посмотреть на произведения Беккета через призму новейшей истории. И оказалось, что Беккета можно назвать идеальным журналистом: он ничего не придумал, а просто как зеркало отразил всю российскую и южноуральскую действительность. Абсурд лишь в том, что сотворил он эту картину нашей современности задолго до того, как большинство из нас родилось. Итак, слово Марине Краенко:
«Челябинское отделение РИА «Новый День» (в первые годы – «Новый Регион») начало работать в области 13 апреля 2004 года. Жаль не в 2006-м году – тогда в мире отмечали 100-летие одного из столпов искусства абсурда – Сэмюэля Беккета. В этом синхронизме была бы некая изящная мировоззренческая логика: региональную политэкономическую ситуацию, уже вошедшую в свою неизлечимую аффективную стадию – бредовое расстройство, – фиксировало бы новое издание с еще незамутненным мышлением.
Впрочем, за последующие 17 лет агентство не потеряло способность рассуждать и делать выводы на основе реальности, довольно точно отражая абсурд происходящего.
А абсурд, как оказалось, в каком-то смысле – брат надежды, поскольку тоже умирает в последних рядах. А Челябинская область, как начала ждать Годо в приснопамятном 1991-м, так и ожидает его спустя тридцать лет. Вот и Беккету – 115, а Годо все нет…
Для тех, кто не в теме, пересказывать сюжет самой знаменитой и до сих пор для многих культовой пьесы Беккета « В ожидании Годо» мы не будем: кому захочется, прочитают и произведение, и его интерпретацию – благо, толмачей беккетовских смыслов не меньше, чем самых смыслов. Отметим лишь: меняющееся количество «лузеров», что ожидают в плане перемены к лучшему пришествия некоего Годо (чей статус может любым – пьеса-то абсурдистская), так и не дождались то ли гостя, то ли приятеля, то ли спасителя.
Более того, ожидаемый Годо на протяжении текущего в произведении времени, пару раз даже превращался совершенно в другую – ложную и никчемную – субстанцию с тем же именем. А сами «лузеры» хоть и заявляли, что проявят агрессивную активность, если Годо и завтра не придет, но так и остались стабильно бездействующими.
Справедливости ради нужно сказать, что ожидания южноуральцев ельцинского и путинского периодов были различными.
В 90-е, когда крушили все – от секретных служб до столпа местной экономики – металлургии, оптимизм поддерживался некими предвкушениями лучшей жизни. Тогда неискушенное практически никакими «западными» пороками, то есть реалиями рынка, население (да к тому же население прежде закрытого «мобилизацонного» региона, и региона глубоко провинциального) – какого только «голема» – извращенца не принимало за спасителя Годо. Годо побывали и «Глинкор», и «Хопер» с МММ, и «Ротор-банк», и
«Крестьянский ипотечный банк» (кстати, первая кормушка главного либерала и приватизатора региона Виктора Христенко).
Были и Годо персонифицированные. Для местной либеральной общественности одним из таких Годо стал тогдашний губернатор-демократ (с комсомольско-партийным бэкграундом социалистического чиновника) Вадим Соловьев. Для не принимавших изменение социально-экономической формации Годо пришел в лице Петра Сумина. Со многими он так и остался на все время своего правления, хотя советских реалий в их жизнь этот глава региона не вернул.
Конечно, были еще южноуральцы с иным восприятием разрушений и новых реалий – таким все равно где жить, для них в 90-е Годо стали Кашпировский или Чумак, которых впоследствии сменяли такие же сомнительные лекари и провидцы, вещуньи и экстрасенсы.
Годо становились и местные депутаты – сначала электоральным бабушкам нравились их продуктовые наборы и чаепития, затем – обещания красивой справедливости.
Пролетарии – после периода активного разрушения производств – одно время как Годо воспринимали местных внешних управляющих – одним из них стал в новой ипостаси все тот же Вадим Соловьев. Но особой любовью пользовался «спаситель» УралАЗа Валерий Панов, быстренько продавший (с благословения «народного губернатора» Сумина) миасский автозавод толстосуму Дерипаске. Точнее, сделавший этот актив привлекательным для олигарха.
Но это уже произошло в другие времена, когда нулевые, то есть 2000-е, сменили амбивалентные 1990-е.
Челябинцы тогда сделали ставку на макароны, решив, что местный макаронно-мучной король Юревич – вполне себе «al dente» и желательно сменить переваренного «едока картофеля» – мэра областного центра Тарасова – на нечто более модерновое. Потом президент Медведев, воспринимавший Петра Сумина как анахронизм, счел Юревича «al dente» уже для всех южноуральцев. Этот Годо – Юревич извел (где успел) всю местную зелень, построил плохие дороги, посадил на теплые государевы места «воров и мошенников» (часть из них уже пересадили в другие места – не столь отдаленные). И сам едва успел скрыться, избежав и тюрьмы, и сумы.
Новым Годо дружелюбные земляки сочли любителя гирь, горячительных напитков, Магнитки и неких фантастических компетенций Дубровского. Но его клевреты, тут же обматерив вверенную территорию и пообещав региону новые « Крылья», уже до следующего «дна» опустошили областную казну, растащив ее по своим бузинесам…
К тому моменту, когда их предводитель исчез в облаках швейцарских гор, у региона не было не то что новых крыльев – выпало и прежнее, заношенное и старенькое оперение… Некоторым, правда, пришлось вернуть накраденное, получив взамен «нереальный» срок и разрушенную карьеру.
И тут (когда грядущие 2020-е обнулили противоречивые нулевые) московские затейники прислали на Южный Урал очередного Годо. И народ опять поверил, что он (Годо), наконец-то, пришел. Но спустя некоторое время задумался: а зачем он пришел?! Распродать остатки? Провести непродуктивный гендерный эксперимент, внедрив во власть мэрку Котову, социально-медицинскую вице-губернаторку Гехт и сенаторку Павлову? Устроить апргрейд местной идеологии посредством телевещания Гербера, вся идея которого сводится всё к тому же беккетовскому методу: «Плохо услышано плохо рассказано»?
Нет, вздохнули южноуральцы, Алёшенька тоже не того – не Годо.
Впрочем, с тех пор, как стало понятно, что каждый следующий начальник Южного Урала – хуже предыдущего, и то, что казалось когда-то «зазаборным» застоем – превратилось в «светлое прошлое» (или – по Беккету – «счастливые дни»), люди начали уезжать и, главное, всеми силами выпихивать из родного гнезда детей – в Москву, Сочи, Питер, за границу – куда угодно, куда хватит на билет в один обетованный конец. Лишь бы не оставаться в регионе, где практически каждый новый этап – это воплощение, причем не сценическое, а в реальности абсурдистских пьес великого Сэмюэля. Судите сами, разве это не о Южном Урале новейшего периода:
«Приходят и уходят»
«Опустошитель»
«Про всех падающих»
«Конец игры»
«Дальше никак»
И – квинтэссенция
«Катастрофа»
В общем, к чему все эти болезненные воспоминания и рассуждения: раз уж наш регион любит ставить монументы значительным и не очень личностям, зачастую не имевшим никакого отношения к ЧО, то не поставить ли в компанию к Столыпину и Стрелочнику, Прокофьеву и чекисту Ахмерову – где-нибудь вблизи виртуальной усыпальницы «кремлевского мечтателя» памятник старику Беккету, который, как завзятый футурист, предсказал траекторию нашего развития – «Худшему навстречу» и подарил стиль жизни в ожидании Годо»…
